Шма, Исраэль! Этот рассказ о тебе.

Я совсем не поклонник мыльных опер, но в моей жизни случилась персональная санта-барбара: недавно я вновь обрела отца. К нему прилагались близкие родственники. Их компактное проживание географически пришлось на Израиль. Путь в эту страну пролегал через многочисленные  мои обещания принять  многочисленные их приглашения. Шли годы. Прошло их четыре или пять. И вот однажды свершилось.
 

«Тель Авив, Беэр Шева, Петах Тиква …  Какие забавные двухсловные названия населённых пунктов» - думалось мне перед поездкой. Я немного готовилась, я смотрела карту, я читала форумы…

 

- Ваша цель посещения Израиля? – глядя мне прямо в глаза, строго спросила на английском немолодая женщины в окошке паспортного контроля, рассматривая мой загранник.

- Туризм… повидать одноклассников, родственников …

- У вас есть родственники в Израиле? – высоко вздёрнулась её бровь. -  Где Вы будете проживать? 

 

«Врать не буду! Вдруг она сотрудник Моссад» - решила я. Ещё до поездки мы условились с приглашающей стороной, что остановлюсь я не у родной тётушки, которая проживает в двухстах метрах от Яффских Ворот Старого города, в самом сердце Иерусалима. Мы условились, что я буду жить у двоюродной сестры. Она меня пригласила, к ней и поеду. У меня имелся огрызок бумажки, на котором столбиком были её координаты. Их я буква в букву скопировала из личной переписки в интернете.

 

- Проживать я буду в Теудат Зеут,  - с особой гордостью произнесла я, как бы щеголяя непринуждённостью в употреблении местных названий.

 

Женщина сделал круглые глаза, и я испугалась: «Не пустит!» Ведь тогда я ещё не знала, что на иврите «теудат зеут» - означает «удостоверение личности». Именно его номер, а не номер домашнего телефона, как мне казалось, красовался после  тех слов на бумажке.

 

В общем, штемпелёк я так и не получила. Оказывается, евреи не ставят оттисков в паспортах граждан. Доказательством того, что земля обетованная тебя приняла и потом отпустила с миром, являются маленькие квиточки с правом на въезд и выезд. Теперь у меня их два, и это значит, что на ней-таки есть след моей ноги!

 

Итак,

 

 

Я начну с того же, с чего начинался современный Израиль – с Еврейского университета в Иерусалиме. Его открытие благословил сам Альберт Эйнштейн, завещав этому учебному заведению свою библиотеку. Там же теперь хранится и мозг величайшего учёного. Вон то здание слева за деревьями. А рядом со мной – выпускник факультета востоковедения этого университета Миша  -  человек, свободно (!) владеющий пятью (!) языками: арабским, русским, английским, ивритом и украинским. Причём, какой для него ближе, выяснить так и не удалось. Евреи – они такие космополиты. Знаю по себе.  

 

 

Если кто-то теперь и завидует израильтянам, то пусть знает, что современная благодать начиналась с такой вот каменистой и холмистой пустыни. Но уже тогда евреи верили, что «город будет, что саду цвесть».

 

 

Иудейская пустыня занимает значительную часть крошечного государства. И пустыня эта не привычно-песчанная. Она каменисто-гористая.

 

 

Приличной пустыне положено иметь бедуинов. Иорданская пустыня – приличная. Поэтому их есть у неё.  Бедуины - полноправные граждане Израиля и служат в регулярной армии. Вот их жилища

 

 

Дорога к Мёртвому морю идёт аккурат через пустыню. Глаз почти привыкает к желтушному ландшафту,  как вдруг  ему открывается самый настоящий оазис – Эйн Геди – спа курорт на Мёртвом море

 

 

Но не  солёные воды Мёртвого моря – самой низкой точки суши на планете – были моей целью, хотя и в них я не преминула окунуться пару раз. Вода плотная, будто жирная наощупь. Это единственное место, где я умею держаться на воде, потому что уметь держаться как раз и не требуется. Просто лежишь, словно на гигантском ортопедическом матраце. Хочешь, на боку, хочешь, на спине. Пощипывает там и сям слизистую и царапины. Главное, чтобы вода в глаза не попала. Валяйся себе, любуйся рукотворными и нерукотворными красотами. Но не залёживайся: 10 минут и на берег. Это море, если в больших количествах, истощает силы организма.

 

 

Сегодня Мёртвое море терпит экологическую катастрофу. Ежегодно оно уходит на один метр. Воды реки Иордан иссякают в силу разных причин – экологических и экономических, поэтому местами Море выглядит мелкой заводью, окружённой тем, что совсем ещё недавно было его дном.

 

 

Но, повторюсь, не только за морем я отправилась в те края. Меня манила Масада – вот эта плосковершинная гора, древняя крепость и дворец царя Ирода I Великого, оплот восставших против римлян, предпочитавших  смерть позорному рабству.

 

 

 

По современной канатной дороге, оставив внизу пешеходную Змеиную тропу, поднялась я на гребень горы.
Вот макет того, что некогда составляло часть и славу Ирода и защитников крепости. Об этом вы, при желании, подробно прочитаете в других источниках. Я же, как завороженная, бродила за парнем в голубом поло. Он наш экскурсовод. Ортодоксальный еврей по имени Лион Л., заправив за уши пейсы, с одесским еврейским выговором поведывал нам собственные доводы по некоторым фактам истории Масады. Говорил он примерно так:

 

- Перед вами хрынилищэ вина. Надо зыметить, что цыря Ирода не считали евреем. Но сам сыбя он нызывал евреем. И по моему собственному мнению он – таки да! – был евреем! Сэйчас объясню, пычэму.
Дело в том, что пол в хрынылище вина был устроен тыким образом, что имел наклон и отверстие, под кыторым находился рэзэрвуар. Бутылки вина имели обыкновение лопыться. Тык вот, чтобы не терять их дрыгоценное сыдержимое, Ирод, будучи великим архитектором, соорудил тыкое хрынилище, на мой взгляд, дыкызав тем самым свыю скупэрдяйскую еврейскую нытуру. Вино из лопнувших бутылок стекало в рэзэрвуар и его можно-таки было пить!

 

 

А это, на мой взгляд, уникальный кадр. На высоте 450 метров над Мёртвым морем, на вершине одной из скал Иудейской пустыни, на территории древней крепости Масада есть древнейшая, но действующая синагога. В ней хранятся важные книги, и в ней пишется Тора.
В синагоге может читаться только рукописная Тора. Если в тексте обнаруживается хотя бы одна ошибка, Тора считается не кошерной и не может быть использована. Её закапывают в землю. Но пишется эта священная книга иудеев именно так. И нам с вами невероятно повезло, ведь такое случается увидеть здесь крайне редко

 

 

Нынче рано темнеет, и обратный путь по местным меркам не близок. Но невозможно было проехать мимо арабского торжища неподалёку от Иерихона. Историки считают этот город одним из самых древних городов планеты и насчитывают ему порядка 9 – 10 тысяч лет. 
Вот верблюд, я и араб. За нами – в кромешной уже тьме – город Иерихон.

 

 

В воскресный день с сестрой моей
Мы вышли со двора.
- Я поведу тебя в музей! -
Сказала мне сестра.  ©

 

Новообретённая сестра однажды действительно повела меня в музей. В одно из самых трагичных мест Израиля – Музей Холокоста, который здесь называется Национальным Мемориалом Катастрофы (Яд Ва-Шем).
Это внушительных размеров комплекс на территории парка.

 

 

Фотографировать внутри здания было запрещено, и я не решилась проверять бдительность известных всему миру служб безопасности Израиля ни единым кадром. Снимков и в интернете достаточно. Я же хочу рассказать вам об одной вещице среди тех музейных экспонатов. В одном из залов, где выставлены уцелевшие личные вещи пострадавших от немецко-фашистского геноцида евреев, среди прочего, есть потрясающей красоты ювелирное украшение – бриллиантово-изумрудное колье. История его такова:

 

Когда фашисты захватили Францию, промышленный магнат – еврей, чтобы сохранить нажитое, собрал всё своё состояние и вложил его в дорогое ювелирное изделие. Он подарил его жене. Колье спрятали под пол в кухне. Но вскоре супругов отправили в разные лагеря. Жена погибла. А он выжил, вернулся и нашёл колье нетронутым. Он был истощён, разорён и болен, но в память о любимой жене он никогда не продал из украшения ни камня. 

 

На территории мемориала есть памятник другому великому еврею – известному польскому педагогу Янушу Корчаку. До войны он работал в приюте для сирот. С ними он отправился и в Треблинку. Там, несмотря на дарованную ему свободу, он ушёл вместе с детьми в газовую камеру. Он ушел в вечность. Там все уходили в вечность.

 

 

Бесконечно трагична история евреев. Умопомрачительно трагична она в период Второй Мировой войны. Своим же личным разочарованием я считаю тот факт, что не многие евреи знают имя другого великого человека – Оскара Шиндлера. 
Когда я искала его могилу, ни один из тех, что с пейсами и в шляпах, к которым я обращалась за помощью, не оказался в состоянии мне помочь. Они не знали такого имени. Подсказали, как ни странно, арабы и говорящая по-английски старенькая еврейская женщина-инвалид, торговавшая свечами и орешками у стен Старого города.

Я не знаю, что меня гонит в такие места, но я с невероятным трепетом отношусь к памяти людей, подобных Шиндлеру. Если и вам захочется посетить его могилу, то знайте: она на старом кладбище, что у Сионских ворот, в той части Старого города Иерусалима, где гробница царя Давида.

 

 

Возьмите с собой камушек. У евреев не принято приносить на кладбище цветы. Камушек будет напоминать о вашем посещении.

 

 

А на горе Ар Герцель в Иерусалиме есть другое кладбище – Военный мемориал. Здесь находятся могилы всех евреев-военных, в разное время погибших в войнах за страну. Тяжёлое чувство оставляет посещение этого военно-патриотического комплекса. Возраст захороненных редко превышает 22 года. Увы, но появляются и свежие могилы. Очередной военный конфликт этого лета забрал ещё 50 молодых душ.

 

 

Такая картинка – обычное дело для Иерусалима.

 

 

Но жизнь продолжается. Вот оно – будущее Израиля! Не про них ли говорят: такой маленький, а уже еврей!

 

 

 

Особенно бурлящей мне показалась жизнь в Тель Авиве. Краем глаза взгляните и вы на ночной Тель Авив – официальную столицу страны. Очень живой, суетной, молодёжный город. В Израиле говорят: Иерусалим молится, Хайфа работает, а Тель Авив отдыхает. В вечер моего посещения «зашёл шабат». Иерусалим в это время почти вымирает, а Тель Авив бурлил многолюдными кафе и оживлённой набережной.

 

 

Но не он влечёт в Израиль туристов со всего света. Манит Древний Иерусалим.

Вид с Масличной горы на Храмовую гору. Ров чуть левее от центра снимка – что бы вы думали? – Геенна огненная.
На переднем же плане – старинное еврейское кладбище с трёхтысячелетней историей. Местечко на нём можно заказать и теперь. Можно будет полежать рядом с Пугачёвой, Киркоровым и Кобзоном (у них там уже забронировано). Правда, только до второго пришествия. Ведь по верованию, когда явится Мессия, до Золотых ворот проляжет мост, и все, кто захоронен на этом кладбище, воскреснут первыми

 

 

А это – классика жанра. Даже комментировать неловко. Просто полюбуйтесь. Я только подскажу, что в Старый город, стены которого выстроены Сулейманов Великолепным, ведут восемь ворот. У каждых своё название. Но одни – Золотые ворота - приглядитесь, они справа по центру длинной стены – замурованы арабами. Именно через них, по преданию, должен войти в святой город Мессия.

 

 

Золотые ворота смотрят на Гефсиманский сад. Здесь молился Христос перед распятием. Здесь растёт самая старая олива, возможно, видевшая его душевные страдания:

 

«Если только можно, Авва Отче,
Чашу эту мимо пронеси.» ©

 

Олива едва ли не единственное дерево, возраст которого невозможно определить ни по кольцам, никак иначе. Молодой росток появляется из центра старого ствола, продолжая жизнь дерева сквозь тысячелетия.

 

 

Виа Долороза (Путь Скорби) – улица в центре старого Иерусалима, по которой пролегал путь Христа к месту распятия.

 

 

Теперь это яркий торговый ряд, свидетельствующий о крепком переплетении на этой земле трёх религий: христианства, иудаизма и ислама.

 

 

Путь по Виа Долороза всегда вверх. Это достаточно утомительно. Но ведь это путь на Голгофу. Вот она. Здесь, по преданию, распяли Христа.

 

 

Когда спуститесь с Голгофы, минуете камень миропомазания, на который уложили Иисуса после снятия с креста, и попадёте в зал, где установлен пуп Земли. Говорят, что коснувшись его, нужно загадывать желания. Исполняются самые сокровенные.

 

 

А это, друзья, большая удача моего посещения святых мест. В греческой части есть маленький зал, почти комната. В ней хранятся мощи очень многих святых. А эта центральная икона никогда не покидает своего постоянного места, потому что особенно ценна для христиан. Крест на ней деревянный, но это дерево – с креста, на котором был распят Спаситель. Удача, которую я называю чудом, заключается в том, что комната эта открывается всего несколько дней в году.

 

 

Икона Тихвинской Божьей Матери считается чудотворной. Возможно, поэтому она увешана драгоценными ювелирными украшениями, оставленными молящимися.

 

 

Здесь же, в домовой церкви русского царя находится камень с отверстием, напоминающим игольное ушко. Когда Иисус проповедовал, свои слова «скорее верблюд пройдёт сквозь игольное ушко, чем богатый попадёт в рай» он говорил, указывая как раз на этот камень. Я, правда, не верблюд, но и не богата. В ушко влезла легко. Осталось попасть в рай. Но я не тороплюсь.

 

 

Теперь о собственно еврействе. Начну с наболевшего. Иврит оказался невероятно трудным для меня языком. Я практически не запомнила ни слова. Настолько непривычен звуковой ряд, что меня почти раздражало то, что я не понимаю, о чём говорили вокруг меня в городе. Оттого временами чувствовала себя как в оккупации. Всегда расцветала, если слышала русскую или английскую речь. Да что там – радовалась даже немецкому и французскому!

 

 

Вот они – трудности перевода:

 

 

 

Очень, очень, очень много ультра-ортодоксальных евреев. Пейсы, шляпы, кипы повсюду. Реже встречаются вот такие меховые шапки, напоминающие огромные шайбы.

 

 

Гранат – символ Израиля.
Вот такие сувениры делает репатриант из России.

 

 

А это чаши для кошерного мытья рук. Сперва грязной рукой берётесь за одну ручку, моете одну руку. Затем чистой рукой берётесь за другую ручку чаши и моете вторую руку. И что тут кошерного? По-моему, вполне логично и очень даже продумано. 

 

 

Ну что, руки помыли, можно и к еде приступать. Начнём с фруктов. Настолько экзотических, что чайная ложка в сравнении с этими плодами манго просто ничто(жество)

 

 

А вот другой экзотический фрукт – анона. Он справа. Костей в ней как семян в огурце, но вкуснятина-зараза!

 

 

Еврейский фаст фуд по имени ФалАфель. Шарики хумуса в лаваше или пите и начинка из всего-всего остального овощного, пряного, острого по собственному вкусу. Так его набирают.

 

 

Не пугайтесь, что размерчик моего фалафеля получился king size: сестра угощала.

 

 

Я потом ходила гулять в город одна, и таки купила себе половинку другой радости – арабской шавермы. Там, представьте, можно купить половинку.  Супчик в стаканчике – что-то вроде подарка от повара: вкусно и бесплатно.

 

 

Это знаменитый бейгель – еврейский бублик. Есть его нужно, посыпая специальной смесью специй, которая называется за’атар. Иначе пресно.

 

 

Вкусный еврейский хлеб можно купить на иерусалимском центральном рынке. Он называется Пукачи

 

 

Обязательно попейте лимонад. Он натуральный – проверено моим чувствительным к химии горлом: «мин нет».

 

 Что ещё вам рассказать про Израиль? Ой, чуть не забыла – иерусалимский трамвай комментариев не требует. Общественный транспорт  меня вообще порадовал – комфортабельный, регулярный, хоть и дороговато по российским меркам – 7 шекелей (1 шекель=12 рублей). Но зато проплатив одну поездку, в течение часа можно дальше ехать бесплатно на других видах городского транспорта. Электронная карта не ошибается.

 

 

Я, возможно, вас утомила. Чужие впечатления быстро наскучивают. Но если вы хоть раз улыбнулись, если открыли для себя хоть один интересный факт, то знайте, что случилось это благодаря двум людям: моей двоюродной сестре Лоле и её мужу Алексею. 

 

 

Лола – удивительно талантливый человек. Опытный ветеринар, мамочка троих детей, она пишет замечательные стихи и рукодельничает. Вот в такой комнате проживала я у неё в Иерусалиме. Всё сделано её руками, включая светильник

 

 

Алексей же уникально коммуникабелен. Помните Мишу-полиглота? Это его товарищ. И ещё я завидую Лёше не белой, не чёрной, а самой нормальной человеческой завистью, потому что он близко знаком с Губерманом. Настолько близко, что, пообещав мне организовать встречу с моим любимым гарикописцем, он набрал номер его мобильника. Телефон оказался выключенным. И тогда он позвонил ему домой. Представился. Приятный женский голос (жена) ответствовал, что Игоря Мироновича нет дома: на гастролях… в России. 

 

 

Мои родственники – все до единого – оказались интереснейшими  людьми. С разными судьбами, но с одинаково-замечательным чувством юмора и добродушием.

 

Шабат у брата. Со свечами, Торой и специальным вином

 

 

Благодаря Лоле и Лёше состоялась ещё одна важная и значимая для меня встреча, которая, казалось, была уже обречена, – с моим бакинским одноклассником. Ранним утром моего последнего дня в Израиле он усадил меня в машину и подарил мне красавицу Хайфу,  райские кущи Бахайских садов и лазурный берег Средиземки. 

 

 

 

 

 

А потом получилось как в песне:

 

Жить, не подсчитывая дни,
Подсчитывая дни,
И, уезжая, плакать… ©

И я расплакалась, отправляясь в Тель Авив на самолёт

 

Израиль, ты отпустил меня легко. Солнечным днём. Транзитом через Турцию. Но к ночи родной Краснодар не захотел меня принимать, обложившись туманами. Стамбул приютил наш отложенный на десять часов ночной рейс, дважды унизив российскую душу бесплатной едой из Макдональдса: в полночь и поутру. К тому же, в России меня ждали минус три по Цельсию. И это после твоих, Израиль, жарких объятий в +30!
Слушай, Израиль! Я ведь могу и вернуться!